«человек хорош и прекрасен, пока его не разбили, не обманули, не растоптали…»
«В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли» — это знаменитое высказывание принадлежит доктору Михаилу Львовичу Астрову из пьесы Антон Павловича Чехова «Дядя Ваня». Но прежде её произнёс другой доктор — Михаил Львович Хрущёв в чеховской комедии «Леший». Именно эти две пьесы и легли в основу спектакля Сергея Газарова «Дядя Жорж».
А какое лицо, мысли и душа у чеховских персонажей: Астрова, Войницкого, Серебрякова, Елены Андреевны, Сони?
Какими они предстают в спектакле Театра сатиры? Чего в них больше: прекрасного или фальшивого? В чем «футлярность» их существования? Ведь «человек хорош и прекрасен, пока его не разбили, не обманули, не растоптали…», — писал Чехов в своих дневниках. Мы решили создать не только внешние, но и психологические портреты чеховских героев, которые помогут увидеть большую драму «маленьких людей». Составляя портреты, мы опирались на описание персонажей самим Чеховым, а также на дневники, записные книжки и письма Антона Павловича.
За длинным обеденным столом — все герои спектакля. Они пьют чай, они пьют много вина, «а в это время рушатся их судьбы». В этом суть противоречия человеческого бытия по Чехову. И Сергей Газаров тонко, очень лично улавливает интонации Антона Павловича: «На сцене все так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни». Опираясь на свой актерский опыт и темперамент, он досконально разбирает характер каждого персонажа и мотивацию его поступков.
А какое лицо, мысли и душа у чеховских персонажей: Астрова, Войницкого, Серебрякова, Елены Андреевны, Сони?
Какими они предстают в спектакле Театра сатиры? Чего в них больше: прекрасного или фальшивого? В чем «футлярность» их существования? Ведь «человек хорош и прекрасен, пока его не разбили, не обманули, не растоптали…», — писал Чехов в своих дневниках. Мы решили создать не только внешние, но и психологические портреты чеховских героев, которые помогут увидеть большую драму «маленьких людей». Составляя портреты, мы опирались на описание персонажей самим Чеховым, а также на дневники, записные книжки и письма Антона Павловича.
За длинным обеденным столом — все герои спектакля. Они пьют чай, они пьют много вина, «а в это время рушатся их судьбы». В этом суть противоречия человеческого бытия по Чехову. И Сергей Газаров тонко, очень лично улавливает интонации Антона Павловича: «На сцене все так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни». Опираясь на свой актерский опыт и темперамент, он досконально разбирает характер каждого персонажа и мотивацию его поступков.
Серебряков — вообще-то страшный человек. Он всех провоцирует на резкие реакции — хотя окружающие относятся к нему с большим пиететом. Он эгоцентрист. Его главная цель — продать усадьбу и купить маленькую дачу в Финляндии. Но что я вам буду рассказывать — лучше приходите на спектакль и сами все увидите.
Юрий Васильев, народный артист России
Юрий Васильев, народный артист России
1
/
7
2
/
7
Чета Серебряковых. Знакомьтесь! Отставной профессор, уже немолод и болен подагрой, однако, хорохорится, отказываясь принимать свой недуг. Серебряков (Юрий Васильев) в «Лешем» поглощен мыслями о своем здоровье, боясь утратить способность к движению и превратиться в статую Командора. Но уже в «Дяде Ване» персонаж более «живой», и диагноз не безнадёжен. Чехов связывал диагноз Серебрякова с окаменением его души, подчеркивая «футлярность» через физическую немощность.
3
/
7
Елена Андреевна (Александра Мареева) в «Лешем» более эмоциональна, желает сгладить непонимание между другими. В «Дяде Ване» же ее мало занимает происходящее. Она трансформируется, становится безучастной, и больше занята собственными мыслями и переживаниями. Отношение к мужу становится более прохладным, что Чехов отражает даже в движении и жестах героини. Режиссёр выделяет персонажей спектакля «Дядя Жорж» яркими мазками, обостряя намеченный Чеховым конфликт.
4
/
7
5
/
7
В роли Войницкого (Дядя Жорж) — Федор Лавров, Соня — Ангелина Стречина
«Днем и ночью, точно домовой, душит меня мысль, что жизнь моя потеряна безвозвратно. Прошлого нет, оно глупо израсходовано на пустяки, а настоящее ужасно по своей нелепости»…
«Днем и ночью, точно домовой, душит меня мысль, что жизнь моя потеряна безвозвратно. Прошлого нет, оно глупо израсходовано на пустяки, а настоящее ужасно по своей нелепости»…
6
/
7
Репетиционный процесс в театре — это всегда таинство, в результате которого рождается смысл и форма нового сценического произведения… Надежда Филиппова, Сергей Серов, Сергей Газаров на репетиции.
7
/
7
Нина Корниенко и Юрий Васильев на репетиции
Очень многое случилось за сто с лишним лет, изменился мир вокруг, куда более быстрыми и резкими стали реакции на происходящее. Но это все внешние перемены, а по сути дела, люди ни на йоту не приблизились к пониманию главного в себе. Наоборот, еще более отдалились, блистательно научившись оправдывать любой блеф, эгоизм и сиюминутную выгоду.
Сергей Газаров, режиссер спектакля
Сергей Газаров, режиссер спектакля
«Дядя Жорж» Трейлер к спектаклю
Сергей Газаров о спектакле «Дядя Жорж»
Реальность и иллюзии в пьесах А. П. Чехова
«Леший» и «Дядя Ваня»
Жизнь героев пьесы Чехова, казалось бы, по-бытовому проста и донелзя правдоподобна. Но Антон Павлович — мастер философских метаморфоз.
Каждый обитатель старинной усадьбы Серебряковых существует в иллюзиях собственного мира. Астров размышляет о судьбе лесов, Елена Андреевна мается бездельем, Соня увлекает себя работой и бытом, а сам профессор кутается в мыслях о жалости к самому себе. Никому нет дела до радостей и печалей других. Попытка Войницкого привлечь к себе внимание рушит привычный уклад семьи, оборачиваясь в конечном итоге трагедией.
Внутренние переживания персонажей противопоставлены внешней пасторальной идиллии, описанной Чеховым. Этот тонкий баланс между отчаянием и надеждой — и есть одна из отличительных особенностей драматургии Антона Павловича. Современники автора сходятся во мнении, что именно этот прием сделал пьесу «Дядя Ваня» особенным произведением, позволив совместить в одном сюжете чувственные бури, происходящие внутри героев, и ощущение покоя и вечности.
В спектакле Сергея Газарова «Дядя Жорж» контраст создается также благодаря сценографии. Вокруг массивного деревянного стола развешены легкие белые занавески, вызывающие у зрителя беспечное ощущение знойного летнего дня.
«Каждый из героев считает себя правым. Верит в свои помыслы, не прислушиваясь к другим. Они выстраивают ширмы в своей душе, отгораживаются от внешнего мира. Поэтому мы придумали замечательные сценографические приемы», — режиссер Сергей Газаров.
Каждый обитатель старинной усадьбы Серебряковых существует в иллюзиях собственного мира. Астров размышляет о судьбе лесов, Елена Андреевна мается бездельем, Соня увлекает себя работой и бытом, а сам профессор кутается в мыслях о жалости к самому себе. Никому нет дела до радостей и печалей других. Попытка Войницкого привлечь к себе внимание рушит привычный уклад семьи, оборачиваясь в конечном итоге трагедией.
Внутренние переживания персонажей противопоставлены внешней пасторальной идиллии, описанной Чеховым. Этот тонкий баланс между отчаянием и надеждой — и есть одна из отличительных особенностей драматургии Антона Павловича. Современники автора сходятся во мнении, что именно этот прием сделал пьесу «Дядя Ваня» особенным произведением, позволив совместить в одном сюжете чувственные бури, происходящие внутри героев, и ощущение покоя и вечности.
В спектакле Сергея Газарова «Дядя Жорж» контраст создается также благодаря сценографии. Вокруг массивного деревянного стола развешены легкие белые занавески, вызывающие у зрителя беспечное ощущение знойного летнего дня.
«Каждый из героев считает себя правым. Верит в свои помыслы, не прислушиваясь к другим. Они выстраивают ширмы в своей душе, отгораживаются от внешнего мира. Поэтому мы придумали замечательные сценографические приемы», — режиссер Сергей Газаров.
