В декабре 2020 года режиссер Сергей Газаров занял должность художественного руководителя «Прогресс Сцены Армена Джигарханяна», с октября 2021-го — Театра сатиры, сменив на этом посту Александра Ширвиндта. Оба театра объединились в конце прошлого года. О том, как объединенный коллектив живет сегодня и что планирует делать в дальнейшем, в интервью рассказал Сергей Газаров.

Сергей Ишханович, Театр сатиры готовит к премьере спектакль «Дядя Жорж» сразу по двум пьесам Антона Чехова. Как появилась идея такой постановки?

Идея пришла ко мне во время пандемии, когда мы все сидели взаперти. Тогда я вспомнил, что Антон Павлович в 1889 году написал прекрасную пьесу «Леший», а через десять лет ему пришлось переделать ее в «Дядю Ваню». По сути это интерпретации одного сюжета. Совпадает даже фамилия главного героя — Войницкий, — но различаются имена: Егор (или Жорж) в «Лешем», Иван в «Дяде Ване».

Несмотря на то, что «Дядя Ваня» — одна из самых частых пьес на театральных подмостках мира, «Леший» нравится мне гораздо больше. В этой пьесе много экспрессии, разнообразия. Я увидел в ней богатый актерский материал. В «Дяде Ване» — серьезные идеи и мысли поворотного характера в сюжетных линиях, при этом образы выверенные и сдержанные. Я смонтировал эти две пьесы, и получилось нечто третье — «Дядя Жорж».

Вы меняли что-то в тексте?

Я пользовался исключительно текстом Чехова. Все обстоятельства, описанные в спектакле, и слова принадлежат Антону Павловичу. Но в нашей постановке все обострено до предела. Чехов как-то писал своему другу Алексею Суворину: «Шагая во время обеда из угла в угол, я скомпоновал первые три акта весьма удовлетворительно, а четвертый едва наметил. Третий акт до того скандален, что Вы, глядя на него, скажете: „Это писал хитрый и безжалостный человек“».

То, что Чехов указывает на нашу безжалостность по отношению друг к другу, стало для меня отправной точкой. Думаю, что мы все-таки должны научиться быть терпимыми, прежде всего, сами к себе, — и тогда мы станем такими по отношению к людям, которые нас окружают.

В спектакле играют Федор Лавров, Ангелина Стречина, Юрий Нифонтов, Юрий Васильев, Нина Корниенко и другие. Чем Вы руководствовались при выборе артистов?

Для меня важно, чтобы совпадала энергетика артиста и роли, тогда этот тандем работает на идею спектакля. И внешность, конечно, важна. Согласитесь, если в героиню по сюжету влюблены четыре человека, значит, нужна такая актриса, которая во всеобщем понимании действительно могла бы вызвать такие бурные эмоции. Я рад, что к этой работе присоединилась молодежь, а также именитые представители русского театра, которые блестяще работают!

Не так давно у вас состоялась премьера пластического спектакля «Арбенин. Маскарад без слов». Это был эксперимент — первый спектакль Театра сатиры, в котором нет текста. Как по-вашему, он удался?

Жанр особенный, поэтому не скрою — опасения были. Но я осознанно пошел на этот рискованный шаг, потому что было важно заявить: в Театре Сатиры наступает новый этап. «Арбенин» — постановка для избранных, понимающих, любящих театр, людей. Приятно, что их оказалось больше, чем я предполагал. Публика отозвалась, оценила, приняла. Я очень рад.

Эксперимент состоял и в том, что в постановке приняли участие артисты объединенной труппы — Театра Сатиры и «Прогресс Сцены».

Да. Спектакль многонаселенный. В постановке участвуют 27 человек, роли разделились почти поровну между артистами обеих трупп. За время работы все актеры сблизились, стали единым целым. Вообще такие «кровосмешения» зачастую имеют большой смысл: ты смотришь, как делают другие, пробуешь новое.

В «Арбенине» задействовано много молодежи, потому что спектакль физически трудный. Например, Максим Аверин, исполняющий главную роль, все два часа держится на сцене в танце, акробатике…

Как вы сами смотрите на оба коллектива — как на один театр?

Я всегда смотрел на объединившуюся труппу, как на единый организм. Сейчас у нас около 120 артистов. Это огромный коллектив, который должен быть постоянно задействован в работе. В связи с этим я придерживаюсь принципа: приглашать артистов «со стороны» только тогда, когда внутри труппы не находится нужного актера по типажу и энергетике.

А труппа как пережила объединение?

По-разному. Для кого-то это был болезненный процесс. И сколько бы я ни повторял, что нет разницы, из какого театра пришел артист, некоторые продолжали с опаской смотреть в будущее. Но таких людей, к моему счастью, минимум (улыбается).

Можно рассматривать «Арбенина» как тизер будущего Театра сатиры и «Прогресс Сцены»?

Именно так и надо рассматривать! Только не конкретный спектакль, а подход. Потому что неожиданных решений в будущем у нас будет много.

Мы хотим, чтобы зрители понимали, что в Театре Сатиры наступает принципиально новый этап. В любой пьесе, постановке мы планируем раскрывать самые неожиданные ракурсы и смыслы. Показывать актуальность пьесы для сегодняшнего дня.

Мой предел мечтаний в том, чтобы зритель, выходя со спектакля, говорил: «Я сегодня встретился с настоящим искусством». Потому что «правду-матку» может сегодня трубить каждый телеканал или блогер. А в театре нужно дарить зрителю настоящее волшебство. Я считаю, что, например, в Арбенине оно есть.

Сергей Землянский, поставивший «Арбенина», стал главным хореографом театра. Будет ставка на хореографию?

Присутствие пластики в различных спектаклях будет в разы больше. Я уверен, что через движение актер может передать очень многое со сцены. Не зря, во всех театральных институтах есть предмет «Сценическое движение». Но почему актер забывает все, чему его учили, как только поступает на службу в театр? Он начинает просто стоять, ходить, сидеть... Куда все девается?

Олег Павлович Табаков учил нас тому, что пластика — важнейший инструмент артиста.. Он нас часто спрашивал: «Когда вы на сцене, то где ваши руки?» А сегодня мы разучились пользоваться собственным телом на сцене. Я бы хотел это исправить.

Как артисты отнеслись к тому, что им придется больше двигаться?

По-моему, они рады. Особенно молодежь (смеется). Ну как молодому человеку сказать: «Сиди на стуле, давай с тобой будем разговаривать»? Ему двигаться нужно, у него энергия в теле кипит. Язык пластики — он же более глубокий, чем слова. Возьмите, к примеру, Чарли Чаплина, Всеволода Мейерхольда, Михаила Чехова. Все понятно без слов.

Каких еще премьер ждать в ближайшем будущем?

Сейчас режиссер Михаил Мокеев делает спектакль «Невольницы» по Островскому. У него интересная концепция, это видно уже по футуристичным декорациям. Я давно знаком с Мишей, много работал с ним, он человек креативный, с безграничной фантазией. Я жду этот спектакль, надеюсь, пьеса будет развернута в принципиально другом прочтении.

Также в работе пьеса «Этот ребенок» французского драматурга Жоэля Помра. Спектакль будет называться «Не тот ребенок», ставит режиссер Никита Кобелев. Никита — талантливый и интересный режиссер, он собрал хорошую разновозрастную команду. Премьера запланирована на сентябрь на нашей малой сцене «Чердак сатиры».

Там же в ноябре молодой режиссер Филипп Гуревич покажет «Женитьбу» Гоголя. Я посмотрел на его сценографическое решение — это интересное направление для молодого театра. Он не боится экспериментировать. Хотя я не люблю это слово — «эксперименты». Думаю, что режиссер оправдает мое доверие. Мне хочется, чтобы малая сцена наполнилась свежей энергией.

Вы планировали больше внимания уделять мюзиклам, спектаклям для детей. Как продвигается работа в этом направлении?

Малую сцену на «Спортивной» театра «Сцена Прогресс» мы отдали под детский театр. Я рад, что у нас есть возможность сделать что-то отдельное для детей. Сейчас активно обсуждаем репертуар этой детской сцены, привлекаем талантливых драматургов и режиссеров, которые хорошо зарекомендовали себя в работе над детскими постановками. Дети — самый чуткий зритель, его обмануть невозможно. Поэтому детское направление требует тщательной проработки.

В 2019 году вы поставили «Ревизора» в Театре Олега Табакова. Вы уже ставили «Ревизора» в Табакерке в 1991-м, это был важный спектакль для своего времени. Вам интересно возвращаться к прежним работам? Будут ли еще такие возвращения?

Честно говоря, я не планировал возвращаться к этому материалу. Все, что я хотел сделать, я сделал. Мой «Ревизор» начался в студии Табакова, туда он и вернулся. Круг замкнулся. Причем вернулся в прекрасном виде, публика его хорошо принимает, и актерам он нравится.

Театр Сатиры недавно запустил видеопроект «ТеатрВнутри», посвященный закулисью. Его ведет Александр Ширвиндт, ваш предшественник на посту худрука, а ныне президент театра. Как появилась идея проекта?

Александр Анатольевич — человек, который знает про этот театр абсолютно все. Просто кладезь! Мы подумали и решили, что эти знания нужно обязательно передать зрителю. Так родилась идея творческого проекта «ТеатрВнутри» и Александр Анатольевич принял ее с радостью. Два раза в месяц мы выпускаем сюжеты, посвященные разным историям — музею театральных макетов, которые собирают в театре с 1924 года, великим артистам, премьерным постановкам и так далее. Список тем у нас большой и разнообразный.

Вообще, это здорово, что в Театре сатиры сегодня собирается профессиональная команда — некоторые сотрудники работают здесь много лет, а некоторые пришли недавно. Но все расположены к любому виду творческого взаимодействия. Хорошая театральная среда — вот, что ценно. Ее не надо поправлять, а надо поддерживать, развивать.

Президент театра принимает участие в репертуарной политике? Вы советуетесь с ним по каким-либо вопросам?

Конечно! Я бесконечно ценю готовность Ширвиндта к диалогу, прислушиваюсь к его советам. Мы обсуждаем премьеры, репертуар, планы. Разговариваем очень искренне. Александр Анатольевич помогает мне принимать правильные решения, совершать нужные поступки. Через него я больше понимаю Театр Сатиры, и я благодарен за этот труд.

Источник